Будущее банкинга - Банкиры против органов регулирования
Банкиры против органов регулирования: когда два племени идут на войну
В Великобритании наблюдается поголовно растущая одержимость — все лезут из кожи вон, стремясь к более быстрым платежам, исполнению сделок на лучших условиях, предоставлению дополнительных выгод клиенту и оказанию комплексных услуг. Немалую роль в этом играют изменения законодательства в Европе, которая уже сходит с ума от Директивы о рынках финансовых инструментов [MiFID], Директивы по платежеспособности II, Директивы о платежных услугах и Плана действий в сфере финансовых услуг [FSAP].
В США ситуация ничем не лучше: Правила RegNMS, Правила идентификации Федерального совета по надзору за финансовыми учреждениями [FFIEC), Правило 22с-2, Правило ЗОН Национальной ассоциации дилеров по ценным бумагам [NASD], Постановления Майкла Чертоффа по национальной безопасности, Постановление о готовности к стихийным бедствиям, Закон о тайне банковских операций и т. д.
Тем временем все активнее циркулируют слухи о том, что Совет по сотрудничеству стран Персидского залива разрабатывает собственный План действий в сфере финансовых услуг для всех ближневосточных стран-производителей нефти, чтобы конкурировать с евро и долларом. Китай к 2007 году отменяет государственное регулирование в соответствии с требованиями Всемирной торговой организации. Индия объявила о сокращении объема вмешательства государства в экономику к 2009 году.
И самое главное — Базельское соглашение II, затрагивающее деятельность банков по всему миру. Причем все эти изменения должны быть завершены ориентировочно к 2010 году.
Мы сошли с ума?
О каждом из вышеназванных нормативных документов можно было бы говорить бесконечно долго и нудно, но не хотелось бы, чтобы читатель заскучал. А затронута эта тема из-за полемики, произошедшей между Европейской комиссией и банковско-страховым сообществом.
Полемика развернулась вокруг вопроса «А нужен ли нам общеевропейский орган регулирования?», и участвовали в ней значимые фигуры.
В углу финансового сектора расположились Рольф Бройер, бывший председатель правления Deutsche Bank, и Анри де Кастри, генеральный директор и председатель правления АХА Group.
В углу политического сектора разместились Александр Шоб, который недавно покинул ряды сторонников Чарли Маккриви и грандиозного плана Европейской комиссии, касающегося европейского финансового регламента, и Иеке ван ден Бург — член Европейского парламента. Со стороны органов регулирования присутствовал Фа-брис Демариньи — генеральный секретарь Комитета европейских органов регулирования рынка ценных бумаг [CESR), являвшегося составителем Директивы о рынках финансовых инструментов [MiFID].
В роли рефери выступал вице-председатель компании Goldman Sachs International Антонио Борхес.
То, что произошло впоследствии, иначе как дракой между финансистами и политиками не назовешь. Развернувшееся действо напоминало боксерский поединок из клипа 1980-х годов группы Frankie Goes to Hollywood к их песне Two Tribes, где хор поет: «Когда два племени идут на войну, выиграть можно только очко». И эти ребята действительно пытались заработать себе побольше очков.
Первый раунд
Матч начался с попытки Рольфа Бройера из Deutsche Bank ответить на вопрос «А нужен ли нам общеевропейский орган регулирования?». Сказал он нечто в следующем духе:
Что касается контроля финансовых рынков, то здесь существуют три проблемы: результативность, эффективность и подотчетность. Результативность контроля над финансовыми рынками зависит от того, на каком уровне принимаются ключевые решения — на групповом или на уровне филиала; разумеется, лучше учитывать ситуацию в пределах всей группы, чем в национальном масштабе. Эффективность контроля важна по той причине, что здесь требуются высокообразованные трудовые ресурсы — дефицитные и дорогостоящие. Дублирование ресурсов — непозволительная роскошь, которая к тому же мешает созданию однородной конкурентной среды, поскольку способна исказить условия конкуренции, а излишнее бремя контроля порождает ненужные расходы. Структура подотчетности также неясна.
Что ж, вполне логично, поэтому команда финансистов получает очко: банкиры — 1, политики — 0.
Затем Бройер наносит еще один сильный удар в живот:
В ближайшем будущем для таких компаний, какАВЫАМВО, BNP и Deutsche, необходимо создать основной орган надзора. У каждого из них в стране должен быть только один координатор по всем операциям на всей территории Европы. Для тех банков, которые в своей деятельности не выходят за пределы своей страны, в роли координатора может выступать национальный регулирующий орган. В долгосрочной перспективе надзор на территории Евросоюза должен быть прозрачным, стабильным и согласованным. В результате надлежит создать общеевропейскую сеть органов надзора наподобие Европейской системы центральных банков, другими словами — европейское Управление по финансовому регулированию и надзору (аналог британского FSA). Этот орган будет разрешать конфликты в сфере регулирования на национальном уровне и устанавливать единые, общие для всех государств-членов Евросоюза правила, а национальные регулирующие органы займутся контролем только национальных банков на основе установленных правил.
Еще одно хорошее предложение: банкиры — 2 очка, политики — 0.
Конец первого раунда
Для начала банкиры привели неплохой аргумент, который заставил вспомнить о Комитете европейских органов регулирования рынка ценных бумаг (и о Фабрисе Демариньи, оказавшимся, видимо, зачинщиком разгоревшегося спора о необходимости общеевропейского органа надзора.
Масла в огонь подлила разработанная Комитетом европейских органов регулирования рынка ценных бумаг Директива о рынках финансовых инструментов [MiFID], которая произвела эффект разорвавшейся атомной бомбы (см. главу 20 «Европейские рынки ценных бумаг — успех или неудача?»). Целью этой директивы является повышение конкурентоспособности европейских предторговых операций до уровня Америки за счет внедрения правила наилучшего исполнения (согласно которому брокер обязан исполнить приказ клиента по самым выгодным для клиента ценам) и прозрачности цен. Единственной проблемой является то, что каждое из государств-членов Евросоюза применяет MiFID по своему собственному усмотрению.
Один банкир недавно сказал следующее:
Я пришел в Комитет европейских органов регулирования рынка ценных бумаг и попросил разъяснить значение выражения «способствует консолидации» — такая формулировка присутствует в MiFID, — а в ответ услышал: «Об этом известно Вашему компетентному органу». Я поинтересовался, какой именно орган является в данном случае «компетентным» —национальный орган регулирования, орган регулирования страны, в которой расположена компания, или орган, регулирующий рынок, на котором консолидируемые акции наиболее ликвидны. Ответ оказался стандартным для политиков — мой вопрос был просто проигнорирован.
Что касается заданного вопроса, то можно было бы, наверное, ответить что-нибудь вроде «не понимаю, что означает ваш вопрос», потому что он слишком сложный и запутанный. Остается лишь поражаться предпринимаемой политиками, органами регулирования, банкирами и корпорациями попытке обсуждать подобные вопросы на общем языке. Вероятно, вся проблема в том и состоит, что общего языка попросту не существует, а без такового нет и общих правил?
Итак, весь спор сводится к выбору уровня регулирования: национальный, региональный или глобальный. К слову, недавно еще один банкир признался:
Чарли Маккриви сказал, что План действий в сфере финансовых услуг (FSAP) —последняя европейская разработка в области регулирования, однако уже есть люди, которые говорят: «Возможно, это было ошибкой». Мы как банкиры i должны просить Европу о создании единого органа надзора, который будет работать по единым правилам, нормам и процедурам.
Он был обеспокоен возможностью установления европейскими Странами своих собственных правил. Та же проблема беспокоит Рольфа Бройера и большинство других банкиров.
Второй раунд
Второй раунд открыл Фабрис Демариньи — генеральный секретарь CESR. Фабрис, нам, конечно же, нужен общеевропейский орган регулирования?
CESR будет оказывать давление с целью сближения систем банковского надзора. Предпосылкой для нормальной работы такой схемы является объединение органов надзора в единую сеть, где у каждого будут одинаковые полномочия... так, если два национальных регулирующих органа не сумеют прийти к единому мнению по какому-либо вопросу, они смогут обратиться к группе коллег для выработки решения.
Мммм...
Говоря иначе, если два надзирающих органа разойдутся во взглядах, им следует пойти и посоветоваться с друзьями. А если и их взгляды обеим сторонам тоже не понравятся, что тогда?
Извините, но за этот аргумент вы очко не получите.
Однако, как оказалось, у Демариньи совсем иные приоритеты:
С Комитетом европейских органов регулирования рынка ценных бумаг произойдет метаморфоза: организация сфокусируется на операционной сфере, будет разрабатывать общие операционные технологии и определять основные направления их интеграции. Наши приоритеты процесса сближения надзорных органов базируются на риске и факторах, действующих в пределах Евросоюза, которыми CESR может управлять. Следовательно, мы сосредоточимся на таких аспектах, как: мораторий на конфликтные требования страны регистрации компании и страны, где расположен ее филиал; разработки в области ИТи технологий совместного использования данных по проблемным вопросам и в целом управление данными; применение MiFID; последовательность внедрения международных стандартов финансовой отчетности (МСФО) и управление активами; Директива о корпоративном управлении; трансграничные банковские операции в контексте возможностей саморегулирования.
Что ж, дел невпроворот, но очка они все равно не получат. А что думает Комиссар Европейского Союза по внутреннему рынку, господин Александр Шоб?
Термин «единый орган надзора Евросоюза» вышел из употребления, поскольку он возвращает нас к идее единой структуры и единого европейского рынка. Это упрощенный подход. В одних обстоятельствах правильным решением является гармонизация, в других — это лишь часть решения, а порой — решение, в корне неверное.
Думается, вы просто решили подстраховаться. Ну же, Алекс, что вы полагаете на самом деле?
Что нам действительно нужно создать, так это европейскую систему надзора, что вовсе не означает единый орган надзора. Подразумевается европейская система правил, которые можно будет применять в общенациональном масштабе.
Вот в чем суть.
Итак, вы полагаете, что нам нужен надежный способ, позволяющий избежать политической конфронтации. В конце концов, если мы просто возьмем брюссельские директивы и, не особо церемонясь, скажем: «Уважаемый премьер-министр Великобритании, нравится Вам это или нет, но мы принимаем на себя ведение дел Управления по финансовому регулированию и надзору [FSA) и, многоуважаемый канцлер Германии, то же самое относится к Федеральному ведомству по надзору за финансовым сектором [BaFIN), и, кстати, дорогой президент Франции, Ваш Департамент финансовых рынков [AMF] мы тоже возьмем под свое крыло», то в итоге придем к политической войне.
Давайте-ка бросим мячик банкирам и посмотрим, смогут ли они с ним справиться.
Ну уж нет, очков вы не получите. Банкиры — 2, политики — 0.
Конец второго раунда
Вообще-то в данный момент больше всего поражает соотношение доходов политиков и банкиров, которые так мило соседствовали друг с другом на проходившей встрече.
Сколько зарабатывает господин Шоб: € 100 тыс. в год? € 200 тыс.?
А вот этот джентльмен по соседству, Антонио Борхес, вице-председатель компании Goldman Sachs International! € 10 млн в год? €20 млн?
Неудивительно, что банкиры, политики и органы надзора никак не могут поладить. Ведь финансисты так и норовят поживиться за счет нищих политиков и граждан, не так ли?
Может быть, все дело именно в этом. Политики наблюдают за тем, как банки и страховые компании загребают лопатой денежки добропорядочных граждан, и потому побуждают регулирующие органы к действиям. Регулирующие органы, со своей стороны, изо всех сил стараются понять, чего от них хотят политики, но все равно остаются не более чем промежуточным звеном между мечтами политиков и реалиями рынка. Другими словами, регулирующие органы никогда не смогут одержать победу.
В то же время отрасль может сколько угодно жаловаться на бремя расходов, связанных с регулированием, однако это не мешает ей купаться в баснословных барышах. В 2005 году прибыль до вычета налогов у 1 000 ведущих мировых банков составила $ 554,1 млрд, рентабельность инвестированного капитала достигла рекордной отметки в 19,9 %, прибыль за вычетом налогов выросла на 30,3 % по сравнению с 65,4 % в 2004 году. Не так уж и много, но все же вполне приличная прибавка.
Многие игроки в отрасли заявляют, что сейчас на рынке наблюдается временная тенденция к повышению цен, и некоторые даже предсказывали банковский крах, но их опасения не подтвердились. Вместо этого отчеты почти всех крупных банков первой категории, включая HSBC, Goldman Sachs, Lehman Brothers, Bear Stearns и Morgan Stanley, продемонстрировали рост, выражаемый двузначной цифрой, а премиальные фонды компаний Лондонского Сити достигли рекордных размеров. Тем не менее пессимисты предрекают банкам скорую гибель и утверждают: «Это не может продолжаться долго». Они называют Прощай, идея саморегулирования.
Поскольку регулирующие органы радикальным образом трансформируют мировые финансовые рынки, становится важным один-единственный вопрос: где мы найдем стабильность и рост? Чем больше регулирующие органы вмешиваются в работу рынков, тем менее стабильными они становятся. В конце концов, внедряя любые изменения, мы создаем нестабильность, а рынки и люди хотят стабильности. Мы все не любим изменения.
Что ж, перейдем к третьему раунду нашего европейского боксерского поединка.
Третий раунд
В третьем раунде разговоры крутились в основном вокруг последних замечаний до тех пор, пока не заговорил Анри де Кастри — генеральный директор крупнейшей в мире страховой компании АХА Group. Господин де Кастри сделал ряд довольно прозрачных намеков, как то:
Надзор должен означать безопасность, а не стабильность, при разумных издержках и должном уровне капитала. Должный уровень капитала означает должный уровень. Недостаточный капитал создает риск, а избыточный ведет к расточительству. Поэтому необходимы стимулы для инвестирования этого капитала в правильные категории активов. Нужно поддерживать инновации, а не содействовать вялости рынка... Мы создаем мир, в котором слишком большие суммы тратятся на систему, не помогающую обеспечить безопасность клиента.
Когда смысл сказанного дошел до присутствующих, стало заметным волнение в рядах политиков.
Затем он проиллюстрировал последствия вмешательства в работу рынков вплоть до возможной гибели европейского... и всех остальных мировых рынков. Каждый национальный регулирующий орган ежеквартально придумывает и добавляет какие-то новые оговорки, условия и ограничения к европейской структуре. Это означает, что сближение финансовых институтов все время замедляется, а издержки растут. Например, согласно европейской Директиве по платежеспособности (Solvency II), компания АХА должна обеспечить резерв в размере € 23 млрд для покрытия требований к капиталу и гарантии своей платежеспособности. А аналогичной американской страховой компании, которой агентством S&P присвоен рейтинг ВВВ, достаточно сформировать резерв в размере €19 млрд (АХА присвоен рейтинг АЗа) согласно нашим моделям риска. Это означает, что АХА вынуждена резервировать дополнительно € 4 млрд только потому, что Евросоюз не верит в эффективность наших стратегий диверсификации. Если бы мы могли инвестировать эти € 4 млрд, то получили бы дополнительный прирост инвестиционных фондов в размере € 900 млн в год. В итоге из-за упущенных возможностей мы теряем € 900 млн в год в расчете на€ 4 млрд.
Иначе говоря, Евросоюз вынуждает нагни финансовые институты инвестировать в слабые активы и малоприбыльные инструменты, чтобы обеспечить соблюдение правовых норм. Тем временем международные корпорации с глобальными амбициями могут передислоцироваться.
Политики оказались на полу, но сумели снова неуверенно подняться на ноги.
И в этот момент Анри де Кастри нанес хук справа в подбородок, точь-в-точь в манере Рокки Бальбоа:
Выгоды от разработки и внедрения Плана действий в сфере финансовых услуг (FSAP) должны извлечь сами создатели Евросоюза. Если Евросоюз ставит европейские компании в невыгодное положение по сравнению с другими регионами, то капитал и компании естественным образом переместятся туда, где рынок наиболее эффективен. Это означа ет, что цены растут на тех рынках, которые не являются эффективными.
Политики на полу в полном нокауте.
Чистый нокаут,
но кто сделает уборку?
В этой потасовке, которая произошла в Брюсселе, финансовая отрасль очевидно выиграла по очкам, но она по-прежнему не обладает государственными рычагами управления, юридическими полномочиями и правом выдачи лицензий и мандатов.
Политики и регулирующие органы, формируя рынки, делают все, что в их силах, и знают о необходимости каким-то образом заставить свое творение работать. Вопрос в том, как добиться этого. Но ответа на него они как раз-таки и не знают. Они пытаются найти компромисс, достичь согласия между враждующими культурами, странами, компаниями и рынками — зрелище не из приятных, потому что в любом боксерском поединке на полу остаются пятна крови. Это будет кровь банков, банковских клиентов, стран, где расположены головные офисы банков, и стран, где расположены их филиалы.
Глядя на происходящие по всему миру изменения в сфере регулирования, мы наблюдаем длинную череду апперкотов и ударов ниже пояса. Американские банки страдают от дубинки, которая после 11 сентября машет направо и налево без разбору. Китай, ведомый глобальными торговыми амбициями, открывает свои рынки, а иностранные инвесторы выбивают китайские банки с национального рынка. Кувейт, Саудовская Аравия, Объединенные Арабские Эмираты и остальные члены Совета по сотрудничеству стран Персидского залива ищут способы выгодного использования своих миллиардов нефтедолларов и вскоре обнаружат, что долларовые и еврогиганты ждут своего часа, чтобы проглотить и этот новый рынок.
Как Рокки Бальбоа был нокаутирован русским боксером, так и банки по всему миру будут переживать нокауты, консолидации, слияния и поглощения. Во время развернувшейся радикальной трансформации наших рынков выиграют лишь немногие и, как на войне, заработать деньги сумеют только торговцы оружием.
Кто же в этой войне поставляет оружие каждой из сторон?
